Мария Чинихина - Музыкант и наследница
Ромен вздохнул и вернулся в кабинет. Он присел в кожаное кресло и принялся изучать резной потолок, не думая приглашать первого посетителя. Через боковую дверь вошла Софья, его дочь, и с недовольным выражением на лице заняла второе кресло.
– Что случилось, дорогая? – поинтересовался он.
Софья едва сдерживала слезы. Ромен любил дочь и был привязан к ней.
– Не томи! Рассказывай, что случилось.
– Неужели ты не в курсе? – воскликнула Софья. – К нам едет она, отец! Четыре года о ней никто не слышал! Завтра утром она явится в Золотой Дворец и будет жить здесь неделю! Слух о возвращении опальной внучки королевы мгновенно пронесся по коридорам. Я шла к тебе и едва сдерживалась, чтобы не разбить кружки наглых сплетников! Представляешь, малышку Бетт жалеют, хотят увидеть и узнать, как она жила четыре года!
– Я не понимаю причин твоего беспокойства и слез, Софья? – удивился Ромен. – Какое тебе дело до того, кто приедет к нам утром!
– Ты не понял? – язвительным тоном спросила она. – Надеюсь, ты не забыл, что в пятницу мой день рождения? Утром говорили только об этом, обсуждали мое платье и жениха, что он подарит мне и кого мы пригласим развлекать нас на банкет! После обеда появились первые слухи о возвращении бабулиной любимицы. О моем празднике все забыли!
Ромен, конечно же, не помнил о дне рождения Софьи, но у него не дрогнул ни один мускул на лице от удивления. Не купил он и подарок, но на вечер дал указание попросить об этом Василя. Советник отлично разбирался в женщинах, их желаниях и всегда знал, как удивить его жену или дочь.
– Завтра сплетники найдут другую тему, – сказал он. – Ты зря тратишь силы на такие пустяки. Лучше думай о Джоне Гаммильтоне, о том, как он отреагирует на твои выходки, и как это отразится на твоей репутации. Ты меня поняла?
Ромен сделал тон более настойчивым, чтобы слегка запугать дочь.
– Элизабетта явится к нам утром, и это не пустяк, отец! Ее жалеют, и она угроза! Может, я глупа, переживаю из-за каждой сплетни, но я слышала, что о ней говорят. Она ищет путь восстановить честное имя!
Вот и план! Ромен усмехнулся. Он был прав, мать что-то задумала. Она не станет звать опальную внучку просто погостить, и на всякий случай сверился с календарем, не день ли памяти Маргариты на неделе. Слезы Софьи не интересовали его. Он думал о вечере и новостях Василя, которые советнику сообщит Роза. Жена Эдварда, как любая другая женщина в Золотом Дворце, относилась к категории «болтушка», которая любит семью и ненавидит унизительное положение. Если на нее надавить, как следует, а Василь это умел, то нужная информация будет в их распоряжении до ужина. Элизабетта явится не раньше утра, времени на раздумья оставалось достаточно…
– Папа! – напомнила о себе дочь. – Ты слышал, что я сказала?
– Да! Иди Софья, у меня очередь за дверью. Вечером поговорим.
– Неужели ты ничего не предпримешь? – сказала она и встала.
– Тебя уж точно это не касается! – отрезал он и нажал на кнопку на столе. Первый в очереди мог заходить. Дверь открылась, и вошел мужчина низкого роста с папкой. Софья уступила посетителю кресло и покинула библиотеку тем же путем, что и пришла. Ромен сложил руки на столе, готовясь слушать прошение.
Элизабетта встретила Анри на репетиционной базе, Группа готовилась к следующей серии выступлений, стартовавшей через две недели. Кроме того, Анри сочинял новые песни и уже после тура он хотел начать запись шестой пластинки. Без влияния мистера Льюиса Пена и его команды. Утром он рассказал, что срок контракта между Группой и корпорацией истекает в конце октября и продлевать соглашение он не собирался.
Охранник знал Элизабетту в лицо, и даже пропуск не потребовал. Она довольно часто навещала Анри на репетициях. Помещение было длинным, с высокими потолками, без окон, и заставлено самой современной и новейшей аппаратурой, часть из которой отправится верно служить на предстоящие гастроли. Под ногами, на пути от двери до импровизированной сцены, расположенной в углу помещения, лежали провода, фонари и инструменты.
Перед сценой стояли четыре ряда мягких кресел с высокой спинкой. Элизабетта присела в самое крайнее, на последнем ряду и издалека наблюдала, как Анри руководит Группой и техническим персоналом. Он не боялся вступать в спор с представителями Льюиса Пена, который для контроля иногда присылал своих людей. Их было трое, они сидели в первом ряду и шептались между собой.
Элизабетте показалось, что Группа и представители корпорации Льюиса Пена существовали в разных плоскостях, при этом Боссы, так их называл Анри, не вникая в смысл его идей, давили на него, принуждая отбросить эмоциональность и никому не нужную глубину. Анри тратил до шести часов, чтобы убедить их, что его новаторские идеи не снизят продажи пластинок Группы, а только расширят аудиторию.
В данный момент люди из корпорации нагло и с ухмылкой смеялись над Группой, жестами указывая, что справа нужно добавить звук, а слева убрать объем. Анри слушал их, и не принимал замечания всерьез. Отходил вглубь сцены, что-то говорил людям за пультом и возвращался на импровизированную сцену. Однажды он признался Элизабетте, что указания людей из корпорации для него пустые слова. Между Группой и техническим персоналом установилась договоренность изображать показные репетиции для сотрудников Льюиса Пена, а на выступлениях играть, так, как велит признание. В корпорации для вида возмущались по поводу самодеятельности Группы, иногда во главе с самим Льюисом Пеном, но получив немалую прибыль, успокаивались до следующей серии репетиций.
Анри освободился в шесть, а к восьми ее ждали на радиостанции. Элизабетта сверилась с часами – час у них есть. Она приподнялась, чтобы Анри заметил ее. Вспотевший и расстроенный неудачными переговорами, он спрыгнул со сцены и, не сказав ни слова людям из корпорации, прошел к последнему ряду и поцеловал в щеку.
– Привет, – устало сказал он, затем зевнул и упал в кресло. Рони, молодой техник, укладывал гитары в стойку, а сотрудники корпорации один за другим, покидали репетиционную базу. Анри взглядом провожал их и посмел выругаться в адрес людей Пена. Элизабетта предпочла не слышать грубых слов, а он и не думал о том, что нужно бы извинится. Она не любила грубость, и он знал об этом.
Элизабетта придвинулась к Анри и взяла его за руку. Она не знала как начать разговор о звонке Эдварда и распоряжении бабушки.
– Я скучал, прости, что заставил ждать. – После репетиций, он всегда начинал разговор с этой фазы. – Льюис прислал контроль без предупреждения. – Он указал на пустые кресла. – Они пожелали, чтобы Группа оставила попытки импровизировать в будущем и играла постоянную программу! Если бы не Фелл, Макс, Дэн, Бун, и Рони… я бы сорвался и тогда прощай карьера. Я удивлен, что смог сдержаться! Но не могу я позволить делать Льюису Пену музыку Группы прилипчиво сладкой… В корпорации не принято думать о качестве, их волнует соотношение дохода и расхода!
